Самый лучший комсомолец. Том шестой [СИ] - Павел Смолин

— Здравствуйте, товарищи! — первым поздоровался я. — В честь товарища Леннона — тройное «ура!».

— Ура! Ура! Ура!

Дальше слово перешло к Джону, и я принялся переводить:

— Я очень рад, что меня так тепло встречают в вашей стране. Мне в СССР очень нравится!

Пережив волну аплодисментов — очень у нас говорящих приятные вещи иностранцев любят, что поделать, комплексы жителей «периферийной империи» лечатся тяжело и долго — мы в сопровождении директора отправились в актовый зал, а за нами под руководством педагогов двинулись построившиеся в колонну ребята.

По пути Леннон глазел на образцово-показательный ремонт и обилие изобразительных — у нас тут все стены расписаны — агитационных — «Пионер! Проявляй бдительность!» — и полезных «Куда бежать в случае тревоги» — материалов. Не остались без внимания и горшки с цветами — у нас тут в фойе даже бонсай есть, у японских товарищей купил. Рядом с бонсаем — табличка с пояснением, что это самая настоящая сосна, просто маленькая. Дежурным его поливать запрещено — этим занимается специально обученный кружок ботаники, там все не так просто.

Говорил, однако, Леннон совсем не о школе:

— Амаана рассказала, что ее дедушка за год заработал два миллиона.

— Это правда, — кивнул я. — Но не совсем он, а семья — там четырнадцать человек было в последний раз, когда я узнавал. Они оленей по тундре пасут, как предки сотни лет назад, а шкуры и мясо продают государству и предпринимателям. Малые народы у нас вообще хорошо живут. Амаана к ним в гости собирается послезавтра, на неделю. Там прикольно: холод, северное сияние и очень-очень гостеприимные люди.

— А здесь не холод? — хохотнул Леннон.

— Там в самые суровые дни и ниже минус шестидесяти по Фаренгейту бывает, — улыбнулся я. — У нас тут почти тропики. А еще там сейчас полярная ночь и дивно красивое северное сияние, — грустно вздохнул. — Но мне туда ехать пока нельзя — очень много работы нужно до Нового года сделать.

— Например? — заинтересовался он.

— Написать книжку, — начал я загибать пальцы. — Курировать производство трех мультфильмов — один в японском стиле «аниме», один полнометражный — «Стальной гигант» называется, он в кинотеатры пойдет — и мультсериал про поросенка по имени Фунтик. Еще нужно курировать производство очень эпичного кино про космос, очень дорого выходит, поэтому пока ждем результатов проката моего кино «Бэйб» — доход прогнозирую чудовищный. Ну и музыка, конечно, — с улыбкой развел руками. — Амаана у нас группу немного переросла, имеет фанатов больше, чем у других девушек, значит будем строить ей сольную карьеру. Завтра два сингла запишем, перед телеконцертом. Когда вернется, будем дописывать альбом. Ну и кроме этого…

— Привет! — помахала ручкой нашедшаяся в актовом зале Оля.

— Привет! — обнялся с подружкой и закончил монолог. — Кроме того, моя дорогая подруга Оля собирается покорить весь мир, поэтому много времени уходит на студийную работу с ней.

— О, Олья! — улыбнулся Леннон и поцеловал вспыхнувшей щечками девушке руку. — Я восхищен вашими вокальными данными.

— Спасибо, мистер Леннон! — на старательно изучаемом уже долгое время английском ответила Оля. — Ваша похвала очень много для меня значит. Очень рада познакомиться с человеком, который показал миру истинное величие рок-музыки.

Поездки в Азию даром для певицы не прошли, и она теперь очень вежливая, когда надо.

— Взаимно, — ответил Леннон. — Но ты преувеличиваешь — рок был велик еще до нас, но, уверен, у тебя получится внести свой вклад в жанр. «Потому что Олья-дура», — мелодично пропел он. — Отличная песня!

— Это мы с Сережей вместе придумали! — просветлела Оля. — Теперь вся страна поет!

— Сергей невероятен, — отвесил мне первый за время визита комплимент Джон. — И я с удовольствием посмотрю на то, что вы сделаете в будущем.

— Засмущал, — покраснел я ушами. — Идем, — повел звезду на сцену.

— Удачи! — пожелала Оля и уселась в первый ряд.

Тем временем зал наполнился старшеклассниками и педсоставом.

— Еще раз здравствуйте, товарищи, — поздоровался я с народом. — Капиталистический мир полон проблем и противоречий, и творимый капиталистическими элитами ужас вызывает в народных массах закономерное возмущение их действиями. В частности, огромное число людей выступают против бессовестного вторжения американской армии во Вьетнам. Наш гость, Джон Уинстон Оно Леннон, один из основателей группы «Битлз» и музыкант с мировым именем, является ярым противником войн. Мистер Леннон, можете немного рассказать ребятам о вашей деятельности миротворца?

Вопрос был на английском, а подводку я согласовал с Джоном по пути, поэтому он ответил:

— Боюсь, даже обладая огромной известностью, я почти ничем не могу помочь бедным вьетнамцам. Все, что я могу — это кричать как можно громче, надеясь, что люди сплотятся и заставят администрацию Никсона прекратить бессмысленную резню.

Я перевел ребятам его речь, и Джон продолжил, рассказав о митингах, акциях и отправке гуманитарной помощи. Народ образцово-показательно похлопал, и я добавил:

— Мистер Леннон являет собой пример осознающего социальную ответственность перед миром творческой единицы.

Похлопали снова.

— Но не будем превращать эту встречу в политинформацию, — повеселил я народ. — Кто хочет задать мистеру Леннону вопрос?

В воздух взлетело полтора десятка заранее согласованных рук.

— Катя, давай, — выбрал я девочку в третьем ряду.

— Моя старшая сестра просила спросить — а вы правда не знаете нотную грамоту?

— Это правда, — подтвердил Джон. — Но это не значит, что мы ничего не понимали в музыке — мы знали много аккордов, отличали «минор» от «мажора» и понимали, как сочинять хорошие мелодии. Но если кто-то из вас решит связать свою жизнь с музыкой, лучше все-таки походить в музыкальную школу и выучить ноты.

— А Сережка нотную грамоту знает! — похвасталась мной Катя.

Какая умничка, подрастай, и будет тебе хорошая карьера там, где хочешь. Впрочем, это актуально для всех здешних, кто хорошо учится. И это не подхалимаж, а искренняя гордость за родного творческого деятеля.

— Сергей — большой молодец, — не обиделся Леннон, хохотнув на перевод.

— А вы будете вместе песню сочинять? — не дождавшись своей очереди, спросил Виталя из шестого ряда.

Я перевел.

— Может быть, — развел руками Леннон.

— Может быть, — подтвердил я.

Кульминацией встречи с зарубежным артистом стало выступление школьного музыкального кружка с вокалистом в виде Севы, который через музыкальные пристрастия брата выучил все песни. Исполнялась «Help!», и Джон с улыбкой посмотрел на безбожно лажающих ребят.

Ну не репетировали толком, времени не было. Но у нас же тут не конкурс, поэтому важен сам факт — кровавая гебня не мешает детям играть «вредную» музыку.

Попрощавшись с ребятами, мы в компании директора пошли перекусить в школьной столовой, где Джон проигнорировал почти все блюда, но налегал на чай — ему же нашу «ловушку» в ресторан вести, экономит аппетит.

Когда мы покинули школу, Леннон включил режим бунтаря:

— Мистер Уилсон, я категорически против того, чтобы вы следили за нами в ресторане. Это мерзко!

— Что ж, — к моему удивлению, пожал плечами посол. — У меня нет распоряжений следить за вами круглые сутки — в конце концов, вы не ребенок, а взрослый мужчина, и вполне способны отдавать себе отчет в собственных действиях. Помните, что браки заключаются на небесах.

— Это не ваше дело! — надменно осадил его Леннон. — Это за мной? — указал на подъехавшую «Чайку», за рулем которой сидел дядя Вадим.

— За тобой. Приятного отдыха, Джон, — пожелал я и протянул бумажку. — Вот здесь мои номера, набирай, если захочешь потусить, но в любом случае увидимся завтра.

— Увидимся! — пожал мне руку Леннон и покинул нас.

— Мистер Смит, вы даже не попытались пойти с ним, — заметил посол.

— Я полагал, что окончательное решение — за вами, и, раз вы остались здесь…

— Уволен! — перебил его мистер Уилсон. — Мистер Ткачев, — протянул мне руку. — До свидания.

— До свидания, — попрощался я с англичанами.

Ну вот, все пошли по своим делам, и Сережка больше никому не нужен. Хохотнув, попросил дядю Семена отвезти меня домой, к Вилочке, по пути с удовольствием пофантазировав на тему рожи Леннона, когда он увидит нашу «Итальянскую кухню». Заведение почти сразу стало главным Хрущевским мемом, потому что работают в нем товарищи из южных республик с соответствующим набором блюд: шурпа, плов, лагман и прочее. Народу нравится, и в курилках время от времени можно услышать удивительную для непосвященных фразу: «Пошли после работы итальянскую шурпу есть?».

Глава 12

До конца дня Леннон так